Как думаете, можно ли, прибыв в аэропорт за три часа до вылета, опоздать на посадку? Оказывается, это вполне реально — достаточно попасть на паспортном контроле в огромную очередь с гостями из ближнего зарубежья: их долго и тщательно проверяют, и каждому третьему закрывают въезд в Россию на несколько лет. Они после этого объявления обижаются, а потом с лицами, полными непонимания и негодования, восклицают: «Как же так! Почему?» Так интересно стало, это у них игра такая или действительно не понимают, в чем дело. Более того, и в нашей очереди, и в рядом стоящей некоторые из них, завидев своих соотечественников, пробегали вперед как ни в чем не бывало, не считаясь с теми пассажирами, которые уже долгое время томятся ожиданием. То же самое произошло и с нами: мало того, что очередь двигалась с черепашьей скоростью, так впереди нас еще и влезла пожилая женщина с внуком. Напряжение нарастало, и когда я увидела, что посадка на наш рейс уже закрывается, то попросила старушку нас пропустить, предварительно узнав, какое у нее время посадки. В ответ она жестами выразила несогласие, указывая на своего внучка и как бы намекая: «Не видишь что ли, я с ребенком». Таким образом, мы оказались в нелепейшей ситуации: воспитанно промолчав, когда женщина встала перед нами, мы теперь не могли допроситься пропустить нас, и даже упоминание о том, что она пришла позже, не подействовало. Завидев эту ситуацию, сотрудница аэропорта, проверяющая паспорта, вызвала нас первыми. Лицо нашей старушки исказилось злобой, и обиженно выпятив губу, она все-таки дала нам дорогу. На контроле безопасности мы уже просто бились в конвульсиях, чтобы быстрее проскочить к выходу на посадку, и пройдя проверку, понеслись со всех ног к воротам. Последний автобус, везущий пассажиров к нашему самолету, уже отъезжал. Хорошо, что сотрудники на выходе среагировали быстро.
Первым интересным впечатлением от Будапешта стала поездка в метро. В течение всего пути меня занимал только один вопрос, по какому такому неведомому закону техники эти поезда еще движутся и как они до сих пор не развалились. Погрузившись в старый обшарпанный вагон, тарахтящий как пустая консервная банка, мы принялись осматривать внутренний декор поезда, и тут нас охватила непонятная ностальгия — не по тем временам, которые мы знаем и помним, а по тем, в которые никогда не жили. Сравните, узнаете светильники?
Московское метро 60–80 гг. ХХ века
Будапешт, 2016 г.
Эта фотография также наглядно иллюстрирует одно из веяний будапештской моды. Заметила, что многие женщины и девушки носят в 30-градусную жару плотные колготки — цветные или черные. Самый распространенный образ — колготки, надетые под шорты: это может выглядеть интересно и даже изысканно в более прохладную погоду с закрытым свитшотом или застегнутой под горло рубашкой, но в жару все же такая комбинация смотрится, на мой взгляд, странновато, особенно в черном варианте.
Впоследствии выяснилось, что не все поезда в метро такие ветхие и заезженные: в центре и на других ветках встречаются современные, но эти «пришельцы» из далекого московского прошлого запомнятся нам надолго.
По рекомендации брата мы выбрали довольно интересный и удобный отель, расположенный в историческом здании.
Несмотря на то, что стойка регистрации располагалась на пятом этаже, мы решили подняться туда пешком по красивой винтовой лестнице. Я уже мечтала о том, что сделаю впоследствии там интересные фотографии, и предвкушала отдых и обед, но моим планам не суждено было сбыться.
Улыбаясь в тридцать два отбеленных зуба, сотрудник на стойке регистрации объявил, что заселить нас не смогут, потому что за день до этого на Будапешт обрушился сильный ливень, и номера на верхнем этаже, где нас планировали разместить, затоплены — подготовить их к заселению не представлялось возможным, а свободных комнат в других частях гостиницы не осталось. Нас пообещали переселить в другой партнерский отель на тех же условиях и попросили немного подождать приезда такси.
Европа у меня всегда ассоциировалась со стабильностью и отсутствием подобных форс-мажорных ситуаций. Одно дело, когда в Индии нашему заселению постоянно что-то мешало: долгие переговоры с рикшами, местные пробки и различные проблемы в отелях, но здесь, казалось бы, не должно было произойти ничего подобного, ан нет. Вся прелесть и трудность самостоятельных путешествий состоит в том, что в них мы всегда зависим от случая. Успешно контролируя большую часть своей жизни дома, в поездках мы вынуждены отдаваться во власть обстоятельств, поэтому как бы тщательно они ни планировались и ни выверялись, всегда будут возникать такие ситуации, в которых ты будешь давать осечку и не важно, в каком уголке мира ты при этом находишься — путешественник никогда не может быть уверен в том, что все случится в точности так, как задумано в соответствии с его хитроумным планом.
Впрочем, в данной ситуации переживания были необоснованны, потому что времени мы потеряли не так уж много: такси доставило нас в новый отель, которым в результате мы остались очень довольны. Единственный его минус был в том, что он расположен не в таком живописном здании, как прошлый, но я ему это могу простить за наличие световой шахты (освещение всех этажных площадок в центральной части помещения за счет окна на крыше), которые часто можно увидеть в европейском артхаусном кино. Всегда мечтала на такие посмотреть.
Но надеждам на сытный обед снова не суждено было сбыться — начался ливень. Господину Будапешту, как и красавице Праге, дождливая погода очень даже к лицу. Так и хочется облачить этот город в серые одежды мокрой осени или промозглой весны: именно такая погода способна как нельзя лучше раскрыть его мрачноватую прелесть.
Через полчаса ливень стих, и мы смогли выйти из номера и отправиться на поиски кафе, но сразу поняли, что путь будет долгим, поскольку придется останавливаться для фотосъемки на каждом углу — картинки города были гораздо интереснее, чем мы ожидали.
Улица, на которой располагался наш отель.
Район, в котором мы обитали, потрясающий! Если честно, я готова была сидеть только там и больше никуда не соваться, настолько он удовлетворял моим эстетическим потребностям. Все уже, наверное, привыкли к тому, что я люблю ускользающую (в данном случае разрушающуюся) красоту, поэтому не будут удивляться моим высказываниям и фотографиям.
Здесь масса фантастических домов, но многие из них здорово поедены временем.
Мы же любуемся венецианскими отреставрированными сооружениями, где патина наносится искусственным путем для придания им естественной состаренности, так почему бы нам не восхищаться будапештскими домами с настоящими следами времени!
Район нашего проживания в Пеште оказался неблагополучным. Вечерами улицы наводнялись неграми, передвигающимися целыми толпами, арабами и бомжеватого вида местными. Утром после их потасовок на улицах оставались кучи мусора. Конечно, перед нами сразу встал вопрос, как выстраивать свой график — стараться возвращаться пораньше до всех этих сходок или плюнуть на все и перестать бояться. Выбрали второе: не для того мы приехали в Венгрию, чтобы выглядывать из окошка отеля опасливо озираясь. В результате возвращались домой за полночь, не без тревоги, конечно — от этого полностью избавиться не удалось. Просто подходя к своим кварталам, прятали в рюкзак камеру, чтобы лишний раз никого не провоцировать, и шли твердым шагом к месту назначения, не шарахаясь по углам.
Обессилевшие от голода в кафе мы уже буквально вползали на четвереньках. Нашли заведение, облюбованное местными, с типичнейшим для венгерских закусочных интерьером — полакомились свининой с клецками.
Не всегда и не везде была возможность поставить на зарядку телефон, поэтому после обеда–ужина пришлось вернуться в номер. Мораль сей басни такова — ни в одно путешествие больше не стоит соваться без аккумулятора Power Bank.
Пока телефон наш восстанавливал свои силы, мы решили не терять времени и прогуляться до Келети — восточного вокзала Будапешта. Наш путь пролегал через небольшой парк, расположенный неподалеку от отеля, в котором мы остановились. Возвращались обратно уже в сумерках — в парке произошла смена состава: он наполнился бомжами, прожженными алкоголиками, распивающими горячительные напитки из пластмассовых стаканчиков прямо на лавках, где еще час назад сидели мамы с колясками, и другими маргинальными личностями — обычных горожан и след простыл.
Будапешт временами напоминает Петербург.
Келети был первым увиденным нами в городе объектом: мы выходили из метро, а он постепенно вырастал перед нами как из-под земли. И когда здание вокзала явило нам себя во всем великолепии, я раскрыла рот от восхищения, на какой-то момент забыв о том, что нам надо куда-то идти.
Есть в Венгрии свои Баженовы и Шехтели! Говорят, что западный вокзал Ньюгати, спроектированный под контролем Гюстава Эйфеля, тоже потрясающе красив, но до него мы не добрались.
Интересно написано о венгерских вокзалах в книге «Московский глобус» (А. Шарый, О. Подколзина).
«С помпой отмечая в 1896 году тысячелетие пришествия на берега Дуная мадьярских племен, венгерская столица позволила себе сразу две архитектурные 96-метровые вертикали, и сейчас господствующие над пештским пейзажем. К небу вознеслись тогда крест над куполом собора Святого Иштвана, здешнего короля-крестителя, и шпиль парламентского здания, восхитившего современников роскошью, сложностью, дерзостью идеи. Самым главным, самым высоким для города оказалась симметрия историзма, национальная мечта об идеальном государстве, построенном вопреки чуждому национальному, политическому, языковому окружению.
Все остальное для Будапешта тогда (да кое в чем и теперь) — понятия привходящие: и стандарт прогресса, и буржуазный порыв, и даже поклон Господу. Это, впрочем, не означало, что Венгрия не следовала передовому европейскому примеру, не торопилась за первой западной модой. Храмами индустриальной эпохи, как и по всей Европе, в Будапеште стали железнодорожные вокзалы. Самые просторные общественные здания того времени, они — циклопическими размерами светлых пассажирских залов, уходящими в бесконечность стрелами перронов, деловитыми свистками локомотивов — утверждали религию прагматизма, разума, рациональности. Кассовые окна стали алтарями вокзалов; их псалтырем стало расписание движения поездов; их святыми стали скульптурные аллегории отраслей знаний и наук в вестибюлях и на фронтонах; их служителями и кардиналами стали машинисты в промасленных фартуках и кондукторы в фуражках с красными околышами. Искусствоведы утверждают, что для эстетики архитектурного модернизма строительство вокзальных зданий оказалось ключевой и едва ли не самой плодотворной творческой идеей».
«Келети, один из самых технически совершенных транспортных узлов своего времени, с первого дня, с момента прибытия на вокзал осенью 1884 года первого же поезда, сиял сотнями ламп электрического накаливания, что по тогдашним меркам были удивительным».
«Через восемь лет после открытия вокзала скончался Габор Барош, государственный деятель и венгерский патриот, благодаря усилиям которого Ньюгати и Келети приобрели внушительный вид и не остались европейскими тупиками. Габор Барош — венгерский Павел Мельников: он занимал важные должности в национальном ведомстве транспорта и дорожного строительства, а также получил министерский портфель. Не будь энергии и предприимчивости Бароша, венгерская железнодорожная сеть не стала бы так быстро густой паутиной. Поэтому именно памятник Габору Барошу формирует ансамбль привокзальной площади его же имени».
А еще возле вокзала Келети много лаванды — одного из моих любимейших растений.
Пока мы нарезали круги вокруг славного Келети, наш отель успел потерять несколько букв в своем названии. 
В номере оставаться не хотелось, поэтому мы отправились на вечернюю прогулку.
Вышли к Дунаю.
Вид на Буду.
Мост Свободы, соединяющий Буду и Пешт. Вершины четырёх мачт моста украшают статуи турулов — птиц из венгерской мифологии.
Афиша на фоне Центрального рынка Будапешта: с момента возведения в 1897 году и вплоть до настоящего времени он используется по назначению — для рыночной торговли.
В ночное время многие здания Будапешта окутаны мистическим ореолом, а некоторые из них (с облупленными стенами и увитые плющом) выглядят и вовсе пугающе.
После полуночи людей на улицах города становитя значительно меньше, поскольку в это время закрывается большинство заведений: расходятся последние посетители, официанты убирают посуду и переворачивают стулья — город замирает до утра.
Свежие комментарии