Белые поля Баскунчака начинались сразу за моим окном. Раннее утро. Озеро лениво просыпалось вместе со мной. Восход едва золотил горизонт.
Приехав вчера поздней ночью, заселилась в уютную комнату, напоминавшую деревенскую хату. Улыбчивая и радушная хозяйка встретила меня лично и доставила сюда, на самый берег озера. Хотелось сразу бежать к нему. Во дворе, при виде меня, молодая верблюдица Машка сразу оживилась. Потянула морду в мою сторону и зашлёпала нижней губой. Бросила ей несколько ласковых слов и пробежала мимо.
Посёлок Нижний Баскунчак ещё почивал, пять часов утра. Мотоциклы с прикреплённой сбоку скамьёй для перевозки туристов беспорядочно стояли по высокому берегу. Невольно улыбнулась «шедевральному» виду транспорта и спустилась вниз на дно озера.
Вдалеке высилась гора Богдо, единственная в нашей Прикаспийской низменности. У её подножия находится этот огромный солончак, напоминающий чистый снег.
Озеро Баскунчак не совсем озеро, скорее это соляное плато с неглубокими озёрцами и соляным дном.
Небольшие деревянные столбики, закристаллизованные солью, местами торчали из воды, как напоминание о тех пятидесятых, когда соль добывали вручную.
Загружали её в повозки, запряжённые верблюдами. Предварительно сооружали помосты из досок над поверхностью воды. Вот по этим настилам верблюды таскали тяжёлые телеги. На смену им пришла техника, облегчив добычу соли. Настилы давно разобрали, остались только столбики, намертво вросшие в солёное дно.
Когда-нибудь они исчезнут, похоронив свою историю в неумолимо наслаивающихся кристаллах и поднимающих озёрное дно.
***
Казахская юрта, оборудованная под чайхану, примостилась у берега. Молочный чай с баурсаками ещё был не готов.
Администратор заведения, он же и его хозяин, подивился моему раннему визиту, только – только разжигая самовар.
Молодой казах по имени Данир, говорил очень связно и грамотно. Юрта его настоящая, без гвоздей и шурупов, а привёз он её из Алма-Аты. Все деревянные детали скреплены между собой сыромятными ремнями. Внутреннее убранство юрты напоминает музей. Казахские костюмы развешены по стенам. Серо – белые шкуры степного волка красуются рядом.
Волков вокруг озера предостаточно, их любимые места обитания - у чабанских точек, хотя случаи попадания в кошары редки. Пока ещё хватает им сусликов и тушканчиков, а то и зайцем степным побалуются. Правда сайгаков в окрестных степях не стало, два года назад напасть в Казахстане извела самок и телят, оставив одних рогачей.
Дожди здесь редки. Солончак впитывает в себя влагу облаков, а потому небо над Баскунчаком почти всегда чистое.
Заповедная зона, месторождение поваренной соли, крупнейшее в стране, раскинулось в сверкающих блёстках на сколько глаз хватало.
Ветром занесённая верблюжья колючка, здесь превращалась в закристаллизованную экибану.
Местами соль рисовала шестиугольники, волновые наплывы, а то и грибы из соли росли по воде. Я шла, шлёпая босиком по тёплым лужам густого тузлука, похожего на масло, ведь 300 гр. соли на литр воды, совсем не мало!
У горизонта работал комбайн по добыче соли, или солесос. Высокими столбами помечены озёра и проходы между ними, точки соледобычи и рабочие объекты, что бы не потерять ориентир в этой бесконечной блистающей белизне. От пляжа до комбайна четыре километра, а само озеро 10х15 км.
Я уже видела впереди железнодорожную насыпь со стоящим под погрузку составом.
Временные рельсы проложены были прямо по соли. По мере того как меняются точки её добычи, пути демонтируются и переносятся на другое место.
По плато текли прозрачные ручейки, размывая русла. Своё начало они берут в источниках за 25 км отсюда и пополняют Баскунчак. В одном месте у меня хрустнуло под ногами и провалилось дно. Но глубины не было, ведь соль здесь не поверхностная. Залегает она на шесть километров вглубь, а пласты её отличаются по цвету.
Новые шпалы ещё пахли деревом и уводили к месту разработки.
Вдоль путей огромный карьер доверху был заполнен водой. Глубина его шесть метров, пройдут десятилетия, карьер обмелеет и превратится в красивое тёплое озеро.
Новые соляные слои поднимут его дно до общего уровня и сюда придут купаться любители необычного.
Карьеры иногда достигают восьми метров вглубь, таковы возможности солесоса.
Огромная махина гулко работала. Каким образом режется соль в карьере, не видно из-за воды, а вот в вагоны она сыплется уже измельчённой в ядро через широкий рукав. Одновременно она промывается, а отработанная вода сбрасывается в выработку. Здесь добывалась так называемая «техничка», тёмная соль, которая подлежит дальнейшей очистке. Но бывают и чисто белые пласты, тогда дополнительная обработка не требуется.
Вагоны уходят на фабрику, где на открытых складах соль сушат, после чего она поступает в цеха на помол. Первый помол – это марка «Экстра», второй помол – обычная пищевая, а третий помол соли - это крупная серая, идущая в основном на засолку рыбы. 80% всей соли в России идёт отсюда.
***
Загрузка вагонов подходила к концу, рассол сочился по швам, образуя солёные сосульки над колёсами и стекая под них. Надо было возвращаться, что бы успеть соскочить с путей, состав вот-вот тронется в обратный путь. Навстречу мне шёл молодой человек, представился мастером. Спросил, что я здесь делаю, и не я ли сегодня целый день хожу по озеру.
- Конечно я! Откуда знаете?
- Так мы в бинокль наблюдали. Вход в заповедную зону запрещён, особенно на территорию добычи соли. Давно действует природоохранный режим, как во всех заказниках.
Как хорошо, что я этого не знала! Иначе кроме пляжа ничего бы не увидела.
А мастеру сказала:
- И что это у вас здесь за мода, за всеми в бинокль подглядывать? – но при этом он охотно рассказал о своей работе, приятно ему было, что кто-то этим заинтересовался, а я о его работе рассказала вам.
Поезд проскочил мимо, обдавая нас солёными брызгами и вновь взобравшись на шпалы, усыпанные солью, добралась до посёлка.
Деревенские жители, живя у края солончака, почти не ходят на озеро. Лишь только в далёком детстве они туда заходили, когда ещё верблюды таскали арбы с солью. А вездесущие туристы со всей страны едут к нам на Баскунчак, что бы удивиться.
Свежие комментарии