| Когда гаишник останавливает для селфи, кубанские бабушки крестятся и угощают молоком, а ты сам впервые встал на лыжи и влюбился. Рассказы четырех суданцев об их познании России.
В Африке есть Судан. В Судане есть Нил, крокодилы-бегемоты и древние пирамиды. Али, Джамаль, Хинди и Мотаз решили учить русский язык и приехали в Россию. Они терпели холод, привыкали к борщу и пытались понять русских — у каждого из них своя история.
 Эль-Рашид Али Мохаммед Адам, 29 лет, аспирант РУДН, Москва: «Когда в Судане я слышал про Красную площадь, я воспринимал это буквально. Потому что на арабском это название звучит просто как "красная". Я и думал, что увижу площадь красного цвета» Русский язык я начал учить десять лет назад, еще в Судане. Тогда, читая русскую литературу, не мог представить, как это: «Идет снег…» А что люди чувствуют, когда он идет? И как можно заблудиться в лесу? (В рассказе Горького про Данко герои блуждают впотьмах.) Наша природа все-таки сильно отличается. Когда спрашивают, какой в Судане климат, мы говорим, что у нас три сезона: жарко, очень жарко и очень-очень жарко. Но для меня холод лучше, чем жара. К зиме я постепенно привык. Вообще, в Москве я уже пять лет. Я работал ассистентом преподавателя в Хартуме, на родине, но, решив приехать учиться в Россию, подал документы в несколько университетов. Меня приняли на бюджет в РУДН, университет я окончил с красным дипломом и сейчас учусь в аспирантуре.
В университете я первый раз катался на лыжах. Как будто впервые влюбился — такое было чувство. Мы с другом шли последние и постоянно падали. Но красота требует жертв! На коньках тоже падал, но быстро научился — было желание. Почти каждое утро я завтракаю гречкой со сметаной: это полезно, вкусно и легко. Еще мне нравится борщ, а блины не очень люблю.
В общежитии у меня был русский сосед. Мы ездили к нему домой в Каширу и там ходили в баню. У нас в Судане нет ничего подобного. В Москве я уже ходил в сауну, но в бане жарче. Сначала я не понимал, зачем так сильно бьют друг друга вениками, но оказалось, что это не больно. А потом мы обливались холодной водой. В Кашире совсем другой образ жизни — спокойный: люди ходят медленно, даже транспорт идет медленнее. Я путешествовал на машине из Москвы во Владикавказ. По пути меня остановило ГАИ: я думал, что нарушил что-то, а они просто хотели сфотографироваться. И еще были такие случаи — для многих странно, что я черный, что я из Африки. Самое смешное случилось в одном городе, уже не помню — где именно: там в парке парень играл на гитаре, а люди его слушали. Мы с другом стояли в стороне. Сначала одна девушка подошла к нам сфотографироваться, потом другая — и так почти вся толпа с концерта перешла к нам. Я вижу, что иногда люди смотрят на меня с удивлением. Мне комфортно в Москве, у меня не было проблем. Бывают, конечно, неприятные моменты, но их мало. Мне очень нравится постмодернизм в литературе, особенно Андрей Битов. Еще читал «Лавра» Е. Водолазкина, «Возвращение в Панджруд» А. Волоса — очень хочу перевести его на арабский, уже говорил с автором. В Судане мы изучаем только классику. Из музыки Лепса люблю. Заметил, что театр в России до сих пор играет очень большую роль в обществе. Вообще, у вас вся культура доступна для студентов: в музей, театр или даже кино можно сходить бесплатно или со скидкой. Хочется, чтобы для аспирантов тоже скидки действовали.
Для меня странно, что если встретить на улице толпу молодежи, то невозможно не услышать мат. Ведь они не хотят друг друга обидеть, они просто так разговаривают. И чем сильнее доверие между людьми, тем больше мата. Мне очень нравится, как вы относитесь к природе. У вас много парков. Удивительно, но одна из достопримечательностей Москвы — это парк. Парк Горького. Когда в Судане я слышал про Красную площадь, я воспринимал это буквально. Потому что на арабском это название звучит просто как «красная». Я и думал, что увижу площадь красного цвета. В России я стал светлее. Когда приезжаю в Судан, это видно. А еще мама замечает, когда разговариваем с ней по Skype, что погода здесь другая, солнца мало.
 Джамаль Махмут Ахмед, 29 лет, предприниматель, Москва, Краснодар: «Вот вы говорите, что многоженство — это плохо. В Судане можно иметь четыре жены, но каждую ты должен обеспечить. А любовники — это не многоженство? Лучше уж законно»
Я в России с 2005 года. Учился в Краснодаре, в Кубанском технологическом университете. Сейчас живу в Москве, но каждый год приезжаю на Кубань на недельку-другую. Краснодар для меня как мой родной город в Судане. Я там счастлив. Моим первым словом на русском было — Краснодар. Я первую зиму на улицу почти не выходил, много смотрел телевизор — слушал русскую речь. Не понимал почти ничего, но слушал. Был период, когда я снимал комнату, и мы с хозяйкой вместе смотрели сериалы. «Татьянин день», помню, шел тогда. Мы брали семечки и сидели у телевизора весь вечер. Был в деревне под Краснодаром, у друзей. Бабушки, когда меня видели, крестились: они никогда не встречали африканца. А когда привыкли, стали молоком угощать: «Пей сынок, в Краснодаре такого не будет». Хорошо в деревне: я косил траву, собирал ягоды, кормил корову. Кажется, что когда я выезжаю из Краснодара, то попадаю в Советский Союз, как из старых фильмов. В Краснодаре есть примета: если мужчина заходит в дом в шапке — значит, девушка, которая живет в этом доме, еще долго не выйдет замуж. Однажды меня пригласили в гости, а я не знал об этом и зашел в шапке — мама сразу закричала, что дочка замуж не выйдет.
Я очень люблю борщ. Каждую неделю я прошу друга — у него жена русская — наварить мне кастрюлю борща. И каждый день ем его, пока не закончится. Когда приезжаю в Судан, сам варю борщ — угощаю свою семью. Окрошка нравится, но без мяса. В кефире есть алкоголь, в квасе есть алкоголь. Окрошка — это будто и поел, и выпил сразу. Очень люблю тушенку. До сих пор у меня в холодильнике пять-шесть банок. Это самая простая еда, для лентяев.
Помню случай в первую зиму: на улице –30 °С, я ни слова по-русски, а надо ехать на базар за продуктами. У меня перчаток нет, куртка тонкая, как у нас там надевают, обувь тонкая. Кое-как доехал, купил все, что нужно. До общаги шел — упал, все продукты разлетелись. Люди собрали, встать помогли. На входе в общагу опять поскользнулся, упал. Пришли охранники, донесли мои пакеты, укутали в одеяло, чай сделали — я пришел в себя. Потом четыре месяца дома сидел — у нас занятия были прямо в общежитии. По России много путешествовал: был на Черном море, в Питере, Майкопе, Новочеркасске, Самаре, Дагестане. В Дагестан приехал — в честь меня барана зарезали, очень гостеприимные люди. А какая природа там! Когда зашел в плацкарт, почувствовал себя как в Африке: тут кто-то спорит, там кто-то кричит. У нас так соседи друг с другом ругаются. В Москве совсем другие люди. Тут спросишь человека: «Какая это улица?» — «Я не знаю». Хотя только что с нее вышел. А в Краснодаре, если он не знает, то будет спрашивать у других. Когда знакомишься с русскими, особенно на море, всегда предлагают выпить. А мы, мусульмане, не пьем алкоголь. И люди уважают этот выбор. Но чокнуться надо обязательно, хотя бы водой. У русских людей руки золотые, много мастеров хороших, но беда — водка. А русские женщины очень терпеливые. Даже у нас в Судане не стали бы терпеть то, что ваши терпят. Вот вы говорите, что многоженство — это плохо. В Судане можно иметь четыре жены, но каждую ты должен обеспечить. А любовники — это не многоженство? Лучше уж законно. В России дети могут повысить голос на родителей, а мы никогда себе такое не позволяем. Мы очень уважаем старших, это наш долг. У моего брата уже пятеро детей, и если он сделает что-то не так, то отец может его ударить. У нас дети сами хотят слушаться родителей. Был на русских свадьбах — они от суданских очень отличаются. У вас много традиций — букет кидать, подвязку. Еще у вас свадьба может быть маленькой, а у нас всегда 300–400 гостей. За 12 лет в России я успел поработать администратором в кафе, у меня был свой кальянный бизнес, а сейчас занимаюсь продажами телефонов. Моя мечта — открыть в Краснодаре кафе с русской кухней. Я уже столько лет здесь, что я чувствую себя русским. Черным русским.  Хинди Авадалла Мохамед Ибрахим, 29 лет, переводчик, Москва, Хартум «Русская культура началась для меня с Лермонтова. Читал книгу на русском, понимал процентов сорок, но чувствовал, что я на правильном пути. Гоголя читал, Пушкина… Пушкин вообще-то наш, африканец.» Когда я начал учить русский язык, 4 года назад, о России я знал только, что ее столица — Москва, а еще знал русских футболистов. Футбол я очень люблю, болею за Зенит. Был один раз на матче, на стадионе. Футбольная культура везде одинаковая, только у вас фанаты спокойнее, а у нас кричат больше. Мы в Судане тоже очень любим футбол. Русская культура началась для меня с Лермонтова. Читал книгу на русском, понимал процентов сорок, но чувствовал, что я на правильном пути. Гоголя читал, Пушкина… Пушкин вообще-то наш, африканец. В Судане все его знают, даже те, кто русский язык не учит. И мы гордимся этим. Но самый любимый мой писатель — Достоевский. Для меня он лучший в мире.
Вообще, мне показалось, что люди у вас много читают — больше, чем у нас. В транспорте у нас не принято читать. А тут зайдешь в метро — все с книжками. Я тоже стал много читать в России. Снег первый раз увидел в Перми — у меня друг там учился, тоже из Судана. Мы были на улице, замерзли. Вдруг увидели, что с неба начало падать что-то маленькое. Мы стояли и не могли понять, что это. Потому что раньше я думал, что снег только крупный бывает. А потом подошел русский и сказал, что это снег и скоро его будет много. Пермь сильно отличается от Москвы. Во-первых, очень холодно, во-вторых, жизнь спокойная, а в Москве все бегут. Москва большая, и работы много. Я не скажу, что люди тут хуже — у них просто времени нет. Русские и суданцы одинаково гостеприимные и добрые, но в остальном мы очень сильно различаемся. Мы даже по телефону говорим по-разному — вы звоните и сразу к делу: «Давай встретимся» или еще что-то. А у нас надо спросить, как твои дела, как у семьи дела, как здоровье родителей, а только потом говорить про то, зачем позвонил. И в конце мы долго прощаемся, желаем всем всего хорошего, передаем приветы всем родственникам.
Мы пьем много чая, русские тоже, но здесь больше любят кофе. А еще у нас нет зеленого чая, я его в первый раз в России попробовал. Ездил на поезде, в плацкарте и в купе. У нас в Судане поезда в основном товарные, пассажирских мало. У вас люди в вагоне быстро знакомятся — меня даже пригласили на чай. Тогда первый раз попробовал пирожки — не ожидал, что так вкусно будет. А еще один человек подарил мне тапочки: я никогда до этого не ездил в поезде и не знал, что с собой надо тапочки брать.
Часто ездил и на электричках, это было чем-то новым для меня: очень удобно и быстро, нет пробок. У вас электричка как рынок — люди ходят, продают всякие вещи, музыку играют, поют. Я пирожки всегда покупаю в электричке. Я вообще часто покупаю у бабушек: фрукты, зелень, цветы. У них все натуральное, вкусное, и ваши бабушки очень милые. Новый год мне понравился, у нас его не празднуют, хотя 31 декабря — выходной. На Новый год люди долго готовят, деньги копят, чтобы хорошо отметить, все нарядные такие, свечки бенгальские, салюты. У вас стали популярны кальяны, но очень мало людей знают про арабскую культуру. Многие, когда узнавали, что я из Судана, думали, что это в Латинской Америке. А у нас кальян курят только мужчины: собираются, пьют чай, играют в настольные игры... Девушки вообще не курят. Меня удивило, что в России вы так любите животных: у многих есть кошки, собаки. У нас домашние животные — это козы, овцы, коровы. У меня в Судане есть верблюд. А собак и кошек не разрешает держать религия. Голуби у вас странные — не боятся людей, а у нас боятся. Меня Россия сильно изменила, я стал более толерантным. Понял, что разницы между людьми нет, есть только люди хорошие и плохие.  Мотаз Хассан Сулейман Ибрахим, 29 лет, переводчик, Москва, Хартум: «Девушки у вас очень умные — с ними можно говорить на серьезные темы. Дружить с ними полезно: они всегда замечают ошибки, когда говоришь, и поправляют»
Менталитет у русских и суданцев очень разный: у нас религия и традиции сильно влияют на общество, а здесь жизнь очень открытая. У нас все строго, особенно с девушками: нельзя обнимать и целовать девушку, даже ходить с ней за руку запрещено. В аэропорту, когда увидел, что люди обнимаются и целуются, я очень удивился. Нас встретил преподаватель-аспирант и довез до университета. Когда мы оформлялись, он увидел свою одногруппницу, они поздоровались и обнялись. Мы были в шоке. Это мое первое яркое воспоминание. У нас на публике не принято так показывать эмоции. Но сейчас, правда, в университетах уже свободнее. Я приехал весной и сразу обратил внимание на то, что девушки на улицах очень нарядные — они всегда хотят показать себя в лучшем виде. Еще девушки у вас очень умные — с ними можно говорить на серьезные темы. Дружить с ними полезно: они всегда замечают ошибки, когда говоришь, и поправляют. А с парнями сложнее. Было много случаев, когда люди хотели сфотографироваться со мной или просто поговорить. Но становилось грустно, когда выяснялось, что многие не знают, где находится Судан, думают, что Африка — это страна, а когда я говорил, что у нас по улице ходят крокодилы — верили. А Африка — это континент, там вообще-то 54 страны.
Первая зима была ужасной — хотелось домой уехать, я не понимал, как так жить можно. Но однажды просыпаюсь и вижу солнце — в первый раз за зиму, — и мне показалось, что погода будет теплая. Я так обрадовался, на улицу побежал, открываю дверь в подъезд, а там морозище! И мне было непонятно, как возможно, что светит солнце и так холодно. Первые два года мне было сложно полюбить борщ. Первый раз, когда я его попробовал в столовой университета, не смог даже проглотить. Со временем пробовал еще раз, но никак не нравилось. Но однажды подруга пригласила в гости, и ее мама приготовила борщ. Я попробовал из вежливости, и мне понравилось! С того момента я его полюбил.
Я до сих пор не могу понять, почему, когда наступаешь на ногу человеку, он просить наступить в ответ. Или почему у вас нельзя здороваться на пороге: либо заходи, либо уходи. Мне было очень трудно привыкнуть к вашему ритму жизни: люди торопятся, ни у кого нет времени. Все либо работают, либо учатся, отдыхают мало. Но с другой стороны, вы не теряете времени зря: у нас в Судане очень много тратится на традиции. Если у кого-то свадьба, или похороны, или кто-то болеет, то надо обязательно навестить, поздравить или пособолезновать, даже если ты почти не знаешь человека. А в России такого нет: ты можешь сам организовывать свое время. Метро сильно меня удивило — у нас в Судане его нет. Метро — это другая жизнь, другая Москва, где все есть: магазины, киоски, сувениры, кофе можно выпить. Во время учебы в Хартуме у меня был русский друг, работавший там. Он мне подарил альбом песен Михаила Круга «Моим друзьям». Ваши песни под гитару одновременно патриотичные и народные, я их очень люблю. Из фильмов нравится «Москва слезам не верит», а из современного — «Кухня». Большой театр меня очень впечатлил: мы в Судане изучали русскую литературу XVIII–XIX века, и тут, в театре, кажется, что ты попал в это время. Я жил четыре года в России, но недавно вернулся в Судан. Работаю сейчас в русской золотодобывающей компании. Меня тут угощают русской едой, поэтому не так скучаю. В России я стал серьезнее, понял, что для всего есть свое время: работать значит работать, учиться значит учиться, отдыхать значит отдыхать. И еще после России я перестал удивляться.
СПРАВКА
Судан находится в Африке, его столица — Хартум. После референдума в 2011 году от Судана отделился Южный Судан со столицей в Джубе. Судан — мусульманский, а большинство населения Южного Судана — христиане. Современный Судан расположен на территории древней Нубии, процветавшей в долине Нила около 5000 лет назад. В Судане находится около 290 пирамид, примерно на 200 больше, чем гробниц фараонов Древнего Египта. |
Свежие комментарии