Первый день в незнакомом месте. Ты выглядываешь из окна гостиницы и смотришь на небо, не соврал ли прогноз, потом вокруг, осторожно втягиваешь хрустальный воздух еще холодной апрельской ночи и понимаешь, что поездка удалась. Уже удалась. Завтрак, пять или шесть кварталов до железнодорожной станции, сорок минут в поезде. Антиб.
В первоначальном варианте хотела в одном отзыве рассказать и об Антибе, и о Ментоне. И даже название придумала — «Поплавок». Два равноудаленных от Ниццы города так славно укладывались в схему этой рыболовной снасти: терракотово-красная Ментона и белый, в белой морской пене и бликах на белоснежных яхтенных боках — Антиб.
Вмешался регламент и то, что не смотря на очень близкое соседство, у Антиба совершенно отличная от Ментоны судьба. И если начиналось все плюс-минус одинаково (вездесущий Рим), то в противовес итальянистой Ментоне, Антиб, основанный в VI веке до нашей эры под именем Антиполис — «город напротив» (опять же аналогия с поплавком), побывавший продолжительное время (до 1481 года) в руках Савойских герцогов — это чистая Франция, с крепостью, фортом, пусть и крытый черепичными крышами, но выбеленный временем Старый город.
Когда оставляешь за спиной рельсы, проходишь немного вперед, то город распахивается циклопьим глазом бухты, где завернутыми внутрь покачиваются на легчайшей волне ресницы яхт.
Запах дизеля, соли, ржавчины, рыбьей чешуи и заливающий все пространство свет входящей в свою полную силу весны.
И ветер, пусть сегодня легкий, но такой зовущий в странствие, в даль, за морской горизонт.
Прошла через милейший ресторан, где сам хозяин, а это чувствовалось и по осанке, и по серьезному, заинтересованному взгляду, расставлял бокалы, такие же прозрачные, как растекшаяся над головой синева. Недобро посмотрел на меня, начавшую сразу фотографировать это великолепие. Потом утих. Занялся своими делами.
— Надо тут пообедать,- промелькнуло в голове и ушло, т. к. манили корабли, высящийся по левую руку замок на холме и просто… Хотелось идти, идти, идти в поступательном полете. Эх и почему мы не летаем так как птицы.
Как-то у меня даже не было мысли, что в замок Карре, который так хорошо виден из самолетного иллюминатора, можно зайти. Я шла вдоль берега, смотрела как самолеты заходят на посадку в соседней Ницце, как играют в салки с заранее известным результатом парусники и дизельные яхты.
Фотографировала камни, выброшенный на берег плавник,
обошла крепость, под которой на стадионе резвились разновозрастные антибцы
и так мне не хотелось оттуда уходить, что я решила пройтись под самыми стенами, мощными ледоколами врезавшимися в ландшафт.
Чуть поотдаль маячила группа, к счастью единственная, и к еще большему счастью малочисленная, как вы думаете кого, правильно — китайцев. И гляжу, одна из китаек машет другим из-за полуоткрытой двери, те поспешив, в нее заходят, и дверь закрывается. Только тут до меня дошло, что зашли они в крепость и что у меня есть возможность сделать то же самое. Тихонько так поскреблась и створку открыли. За билет взяли что-то совсем не дорого, вроде 3 евро, выдали в личное пользование бумажку с описанием на русском!!! языке и милая мулатка повела нас по крепостным стенам.
Крепость Карре таких идеальных пропорций! Формой и четырьмя острыми углами похожа на ниндзевский сюрикен. И можно было бы сразу в ее создателе признать Вобана, в замке которого мы побывали в недавнем октябре, если бы на самом деле её не построили за сто лет до него, чтобы прикрыть границу с тогдашней не французской Ниццей. Она повоевала и с савойцами, и-таки Вобан все же приложил свою руку к ее реконструкции.
В ней под замком, ожидая казни, как сторонник Робеспьера, в 1794 году томился Наполеон Бонапарт. Но избежать ему сей участи помог генерал Дюгомье, убедивший судей, что подобное расточительство не пойдет на пользу Франции. Как часто судьбы миллионов оказываются на острие насмешливой истории. Хотя, думаю, нет ничего случайного там, где вьются и пересекаются людские тропы.
Когда Ницца стала Французской в 1860 году, надобность нахождения в ней гарнизона отпала, а после Второй мировой Карре отдали Министерству спорта.
Туристу же она интересна, помимо своей истории, до дрожи в коленках блистательными видами на лагуну, Старый город, в миражных контурах которого читалось что-то магрибское. Сопровождавшей нас привратнице я выдала весь известный набор французских восклицаний. Мои тре-бьян были переправлены в тре-жёли, но это не мешало нам быть с ней в полном восторге друг от друга, а затерявшиеся в каменных складках китайцы не интересовали ни её, ни меня.
Тем не менее прошлись мы в темпе бодром (близился священный французский обед), что однако совсем не помешало всласть пофотографировать. Помахала на прощание запиравшей ворота женщине и отправилась в город, но через общепит.
И как хорош был обед в том присмотренном ресторане. Осьминожий салат, спагетти с трюфелями и все под дивное, щиплющее за кончик языка шабли. Вот только артишоки в салате были жестковаты. Надо было подольше бланшировать и на сливочном масле.
Через марину, где казавшаяся бирюзовой с высоты вблизи вода отливала позолотой. Под солнцем богато поблескивало медное убранство яхт. А борта казались изрешеченными солнечными пулями.
По какой-то типично французской улице, с особняками, увешанными коваными балконами вышла
к Бастиону Сент-Андре. Вот он уже изначально детище Вобана. Построили во время конфликта с графами Ниццы. Сейчас там Археологический музей.
Была суббота и тот редкий случай, когда народ высыпал на улицы. Старики играли в петанг, дети плескались в фонтане.
Дальше, вдоль роскошного променада des Arts к знаменитой, ажурной, составленной из тысяч спаянных, белых букв фигуре Nomade, на которую так любят забираться дети.
И идешь, идешь, пальцы скользят по старым, изъеденным временем и ветром камням.
Настроение невероятно романтическое. Не помню, чтобы мне когда-то так нравилось все. Без малейшего негатива, скидки и зазора между реальностью и декорацией. Правда народу было многовато. Лазурный берег заселен довольно плотно, а в сезон еще и отдыхающих прибывает. Однако в качестве места для пляжного отдыха я бы Антиб не рассматривала. Городской пляж маленький и какой-то не уютный.
Зато классически мимишны прячущиеся за внешними фасадами внутренние улочки и тупички Старого города, в которые я занырнула, чтобы спрятаться от бодрой «вик-эндовой» променадной толпы.
И не прогадала. Странна мне стадность рода человеческого. И ведь знают люди, что хорошо там, где нас нет. Почему же не исследовать ближайшее, без нашего присутствия на тот момент место.
День, не далеко ушедший от весеннего равноденствия, перешагнул свой зенит. Стали удлиняться тени. Платаны, через неделю, буквально на моих глазах покрывшиеся рюшками младенческих листьев, вылупившихся их скорлупы почек, в первый день апреля еще стояли голыми, хотя явно нежились под мягким и бархатистым, как и их кора, солнцем.
Гулялось легко. От каменных мешков стен малюсеньких, любовно озелененных площадей отражался звук шагов.
Быт места был пасторальный, трогательный, похожий на тот, деревенский, каким Антиб был меньше века назад.
Перешагнув все страсти, связанные с войнами и противостояниями, после присоединения Ниццы к Франции, Антиб превратился в провинциальный поселок, живущий в основном рыбной ловлей. Десяток сонных отелей, чуть оживающих в летний период.
В одном из низ: «Du Cap Eden-Roc» Фицджеральд написал свою «Ночь нежна». Отель находится не в самом Антибе и не на берегу моря, в еще большем удалении от Ниццы, где сейчас стоят драгоценные виллы тех, кто может себе это позволить, а тогда: «посреди сплошного соснового леса словно водяные лилии на пруду проглядывали тут и там макушки дюжины чахнувших старых вилл. Ранним утром дальний абрис Канна, розово-кремовые стены старых крепостей и лиловые Альпы окаймляющие итальянский берег, отражаясь в воде, подрагивали на морской ряби, которую колыхание водорослей посылало на поверхность прозрачного мелководья.»
Здание, выстроенное в 1870 году, пустовало пол-века. Потом его выкупил миллионер Гордон Беннет. Превратил в гостиницу, пользующуюся с тех пор неизменным успехом возможно еще и потому, что там, среди роскошных пятизвездочных интерьеров так приятно спрятаться от стремительно летящего времени. Телевизоров в номерах нет, правда про наличие вай-фая не скажу. Но если соберетесь туда, прихватите наличные, кредитки в нем не принимают.
Бродя по старому городу, стала отчетливо понимать насколько Антиб разный. И про него не скажешь, что это смесь или фьюжн, тем более салат. В нем у каждой части есть свое место, свое настроение, и свои четко прослеживающиеся черты.
И пусть эти части не велики, тем приятнее узнавать Антиб. Он не утомляет, можно обойти его и за пол-дня, но спешить там совсем не хочется. Он очень сибаритский, это же настроение проецирует и на жителей, и на гостей.
Так, в неспешном порядке дошла до замка Гримальди XII века. Построили его на месте римских укреплений, затем в средние века в нем какое-то время обитали епископы, а с 1385 года, больше двух веков владели Гримальди. Потом здание осталось без присмотра и после Первой мировой уже больше походило на груду развалин, пока его не купил муниципалитет для музейных нужд.
А вот после уже Второй мировой, когда Пикассо потребовалось здание под мастерскую, город любезно предоставило ему замок для работы. За это художник подарил Антибу картину с названием «Лов рыбы в Антибе», массу набросков, рисунков и керамики.
Я Пикассо вот никак. Вернее его розовый и голубой периоды очень даже, и Гернику-полотно несомненно мощное по воздействию воспринимаю, но поздние художества… Да простят меня поклонники его таланта. Кстати они могут посетить помещения, где писал художник, комнаты, как и подаренные Пикассо работы, вместе с картинами Леже и Модильяни составляют ядро коллекции музея искусств Антиб, квартирующего в замке Гримальди.
Рядышком с замком притулился Антибский Кафедрал. Нотр-Дам, конечно, никакой не французский. Здесь чувствуется близость Ниццы. Персиково-терракотовый фасад явно занесен итальянскими ветрами.
Через неделю ожидалась православная Пасха, а на завтра вербное воскресенье. Уж и не припомню совпадали-ли в этом году католические и православные Пасхальные дни, но церковь была украшена пальмовыми ветками, благо недостатка в них на Лазурном берегу не ощущается.
Шла я бессистемно, возврано-поступательно, выходила к морю, яхтам, стенам форта.
Потом опять возвращалась в классический уют старинных переулков, где на вечерний апперетив собиралось все больше и больше празных французов. Заставленные разномастными, с разноцветной выпивкой бокалами столы. Громкие, но в пределах приличий разговоры. Собачки под ногами хозяев с неизменной плошкой для воды, которую добровольно, без напоминаний приносят официанты.
Открыты лавки, магазинчики, бутики, кондитерские. Сквозняк разносит запах прованских трав,
выпечки. Но надо всем этим, перекрывая, волной, постоянным рефреном идет запах моря.
Затормозила у клумбы, стараясь удержать видоискатель на колышащемся маке.
Вдруг женщина обратилась ко мне на местном. Я выдала свою первую «коронку» на французском:
— Я по французски не говорю.
(Вторая, как вы понимаете, про 6 голодных дней.)
И чувствую она подбирает английские слова, и ей обязательно надо мне что-то объяснить. Я даже перепугалась. Но то что она сказала, и этого я больше нигде, будучи туристкой не слышала, меня еще больше влюбило в этот город.
— Спасибо, — произнесла она, — благодаря вам, путешественникам, мы учимся видеть красоту своего города.
И кивнула на цветочную клумбу.
Я абсолютно размякла. Но это еще был не конец. Нужно было искать направление к железнодорожной станции. А в этом деле ум хорошо, а два, тем более если это ум аборигена — лучше.
Поэтому отловила семью с двумя дочерьми-подростками. Первая фраза с обязательным — «экузе муа» (не убивайте за произношение), а следом суть вопроса на английском.
Объяснили, показали, какое-то время мы шли параллельно, а потом, когда они повернули к своей машине, ревниво проследили за мной взглядом, на ту ли финишную прямую я вышла. И лишь убедившись в этом, махнули на прощание рукой и с улыбкой занялись своим.
Я не знаю каков Лазурный берег вообще и Антиб в частности в пик сезона отпусков. Да и знать, если честно, не хочу. Знаю, что эти места, даже любящие Францию не переносят и сюда не стремятся из-за переизбытка гламура. И момент этот имеет место быть. Но то, что встречаются и случаются тут такие счастливые совпадения, как этот мой день в Антибе, это абсолютная правда.
Свежие комментарии