Вся история танго — это история эмигрантов. Начинается она, как и все истории о латиноамериканской музыке и танцах, со времен работорговли. Говорят, само слово «тангО» — африканское, оно означает вечеринку или танец под барабан. Но об этом позже.
В конце XIX века Аргентина открывает границы и предоставляет рабочие места для мигрантов из Европы. Там, где сегодня причаливают паромы из Уругвая, куда богатые аргентинцы ездят на пляж, в казино или за беспошлинным шопингом, сто лет назад был главный порт страны. Здесь, в Буэнос-Айресе, швартовались огромные трансатлантические пароходы, на которых в Аргентину тысячами прибывали гастарбайтеры из Европы в надежде на лучшую жизнь.
Пройдя паспортный контроль и таможню, половина из них даже не покидала территорию порта, а прямиком направлялась в мрачноватое здание — «Отель эмигрантов» (по сути, общежитие, перевалочный пункт для тех, кто ничего не смог указать в графе «ваш адрес в Аргентине»).
Сейчас этот отель скорее похож на дом с привидениями, и, конечно, там уже давно никто не живет — в здании работает Музей иммиграции.
Отель был частью национального проекта по привлечению в Аргентину рабочей силы. Всего в страну въехало 5 млн человек — население Буэнос-Айреса увеличилось в 15 раз! В большинстве своем это были малограмотные одинокие мужчины, не умевшие даже писать.
Эмигранты из разных уголков Европы часто не понимали друг друга, но каждое утро собирались вместе за мате, а каждый вечер садились за карты или расчехляли гитары. Так рождалась аргентинская нация, а вместе с ней и национальный музыкальный стиль — танго.
Считается, что малая родина танго — портовый район Буэнос-Айреса Ла-Бока. Сюда в поисках настоящего танго отправляются все туристы, впервые приехавшие в Буэнос-Айрес. И я тоже не избежал этой участи. Здесь все, как и обещают путеводители: всевидящий бог Марадона, цветные домики — бывшие бордели, танцовщицы-куртизанки — и отовсюду звучит танго.
Само слово la boca в переводе означает «устье реки», здесь речушка Риачуэло впадает в Атлантику. Для эмигрантов порт всегда был центром жизни. Даже сейчас местные называют себя «портеньо», то есть «выходцы из порта».
Один местный житель рассказал мне, что домики разноцветные, потому что рыбаки из Генуи, поселившиеся здесь, красили стены остатками корабельной краски.
Каждая нация привносила в танго что-то свое. Благодаря итальянцам, самой многочисленной волне мигрантов, в танго появилась меланхоличная и страстная лирика — переводы итальянских канцон, то есть шансона. Испанцы привезли ритмы фламенко. Из Германии сюда попал бандонеон — главный певец страсти в танго-оркестре, гастарбайтеры из Центральной Европы захватили с собой скрипку и контрабас, а из Восточной Европы приехали красивые женщины.
Последнее было особенно важно: на семь мужчин приходилась одна девушка. Неудивительно, что бытует легенда о том, что танго родилось в борделях.
Как говорят, пока мужчины ждали своей очереди, их развлекали танцами. Поэтому фигуры раннего танго были больше похожи на «Камасутру»!
Именно потому, что на одну девчонку по статистике приходилось девять ребят, появилось мужское танго. Партнеры тренировались друг с другом перед тем, как встать в пару с дамой, ведь права на ошибку не было! И, знаете, никому в голову не приходило, что мужики не танцуют.
Есть версия, что основой для музыки и движений был африканский ритуальный танец кандомбе, который рабы исполняли по обеим сторонам реки Рио-де-ла-Плата, на границе Уругвая и Аргентины, еще задолго до прибытия туда первой волны европейских эмигрантов. В середине XIX века кандомбе отплясывали на карнавалах. Выстраивались в ряды, били в барабаны и шли «стенка на стенку». Часто доходило до драк, поэтому вскоре танец запретили и он ушел в подполье.
Африканское население Буэнос-Айреса собиралось в подпольных клубах на окраинах города — sociedades de negros, «общества черных». На вечеринках под названием «танго», то есть «закрытое место» на диалекте народа конго, потомки африканских рабов отрывались под барабаны. Но в африканской традиции было не принято танцевать обнявшись. Парным танец стал благодаря влиянию модных тогда польке, вальсу и мазурке. Постепенно к оркестрам начали добавляться европейские инструменты: скрипка, бандонеон, контрабас, гитара — и музыкальные традиции: ритмы популярной хабанеры, итальянские любовные баллады и песни местных ковбоев гаучо. Так на смену танго негро, черному танго, пришли первые предшественники современных стилей: канженге и милонга.
Во второй половине XIX века эпидемии желтой лихорадки и война с Парагваем, на которую отправляли в основном темнокожих, почти полностью уничтожили африканское население Аргентины. Погибло больше 14 млн человек.
Мне с трудом удалось найти лишь одно комьюнити на окраине Буэнос-Айреса с забавным названием «Мисибамба», члены которого, а их всего человек 30, пытаются восстановить то самое черное танго рабов в самой белой стране Латинской Америки.
Сегодня от африканского кандомбе в танго осталась разве что ритмическая формула хабанеры, которую теперь исполняет не барабан, а скрипка, бандонеон и пианино. Ее легко вспомнить, напев первые такты оперы Бизе «Кармен»: «Парам-пам-пам, парам-пам-парам…»
Свежие комментарии