На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Мой отпуск

116 361 подписчик

Свежие комментарии

  • Имя Фамилия
    Потерянные люди...Японцы не хотят р...
  • Имя Фамилия
    СТАТЬЯ О ТОМ КАК БЛУДНИЦА УЧИТ БЛУДНИКОВ, КАК РАЗВРАЩАТЬСЯ И ДАЛЬШЕ, ИСЧЕЗАЯ КАК НАЦИЯ.Японцы не хотят р...
  • Run Николаева
    2 раза про Новосибирск  и ни разу-про Красноярск...10 самых красивых...

Путешествие по Туркменской степи

Сегодня отправимся на восток, где за полями иранской поднятой целины раскинулась Туркменсахра, она же Туркменская степь, осколок древнего Турана, дальний краешек Великой Степи. Она тоже когда-то чуть не оказалась в составе России, но куда интереснее другое: в городе Гумбади-Кавус (126 тыс. жителей) стоит первая в мире ракета, а посетив в сердце степи кладбище Халед-Наби, можно уже никогда не бояться, что вас пошлют по известному адресу.
Если Гилян, где мы начинали вояж — это иранское Закавказье, то Голестан, исторически часть Мазендерана — иранская Средняя Азия. Здесь мы закончим знакомство с иранской провинцией.
 

От Горгана до Гумбади-Куваса — сотня километров на восток через несколько городков, каждый из которых легко принять за конечную. Вообще, малых городов в постсоветском понимании в Исламской республике нет: по архитектуре и инфраструктуре, этажности домов и плотности магазинов, качеству дорог и количеству машин все отличия сводятся лишь к занимаемой площади, и выбивается из ряда тут разве что столица, да может миллионники типа Исфахана или Мешхеда.
 

Гумбади-Кавус вполне мог бы сам называться Горганом — поскольку именно у огромного городища древнего Горгана он и был заложен в 1926 году как плацдарм освоения Туркменской степи. Но название Горган в 1937 году зачем-то передали Астрабаду, а «иранский Целиноград» так и называется по своему главному памятнику: Гумбади-Кавус — значит, «Башня Кавуса»:
 

Впрочем, до башни ещё нужно проехать огромную кляксу махаллей вдоль непривычно прямых для Ирана улиц. Я надеялся найти здесь что-то наподобие советских жилгородков, но о первоначальной сущности Гумбади-Кавуса напоминает лишь некоторое количество совершенно не типичной для Ирана старопромышленной архитектуры. Как например толстая труба посреди заросшего пустыря за забором, похожая на минарет разрушенной землетрясением мечети:
 

А близ автостанции у выезда на Горган за высоким забором тянутся длинные склады из такого же жёлтого кирпича. Не знаю точно, когда они были построены, но как один из вариантов — в конце 1930-х годов. Не секрет, что само слово «Иран» — это упрощённая авестийская Ариана, и официальным международным названием Персии в 1935 году Реза-шах Пехлеви сделал его отнюдь не случайно. Ещё в начале ХХ века в Большую Игру русских и англичан пытались вмешаться «алемани», то есть немцы, не успевшие нажить к себе ненависти местного духовенства и купцов. Первая Мировая сломила всех трёх игроков, и Советский Союз в Пехлевидской Персии поначалу имел фору как просто ближайший сосед. К началу 1930-х годов на него приходилась половина иранской внешней торговли, однако вскоре, и очень стремительно, Иран начал сближаться с Германией. Там как раз захватили власть те, кто называли себя истинными арийцами, и вот как арий арию Гитлер протянул руку Пехлеви. К 1941 году благородный Иран оказался среди тех гиен, что ждали падения Москвы, и если Япония целилась на Дальний Восток, а Турция — на Грузию и Армению (Баку, понятно, немцы бы оставили себе), то Иран отвечал за «мягкое подбрюшье» советской Средней Азии. Подвело Пехлеви то, что он слишком положился на немцев — даже вторжение должна была делать не его армия, а переброшенные из Сахары части вермахта, под которые в Туркменсахре обильно строились дороги и военные склады. Не учёл шах лишь того, что СССР и Англия могут немцев опередить, а потому кончил дни под арестом в Южной Африке: в августе-сентябре 1941 года британцы (в основном индийцы) и красноармейцы заняли Иран, установив в нём режим временной оккупации. Из фашистского плацдарма Иран превратился в крупнейший после дальневосточных портов коридор ленд-лиза, грузы которого по построенным до войны железным дорогам везли из Шапура и Басры в Тегеран, а оттуда через Тебриз в Закавказье. Инфраструктурным же заделом Туркменской степи воспользовался последний шах Мухаммед-Реза в 1960-70-е годы, в ходе своей Белой революции (то есть — экономических реформ, призванных сделать Иран «азиатским тигром») почти одновременно с Советам развернувший освоение целины.
 

Ну а в остальном Гумбади-Кавус — обычный иранский город:
 

Хотя граффити с ахалтекинским скакуном напоминает, что большинство его жителей — туркмены, коих в Иране живёт 1,4 миллиона человек, а в Голестане они составляют треть населения.
 

Туркменсахра лежит в междуречье Горгана и Атрека, отделяя плодородный Мазендеран от безжизненных Каракумов. По Атреку в 1881 году была проведена южная граница Российской империи, отрезавшая здешних йомудов и другие племена от будущего Туркменистана, тогдашней Закаспийской области. Гумбади-Кавус стоит от Горган-реки к югу, и не входя в Туркменскую степь, тем не менее, за отсутствием там сопоставимых по размеру городов, служит её столицей. Туркмены для Ирана хоть и не такое проблемное меньшинство, как курды и белуджи, а всё-таки — тоже сунниты, привыкшие смотреть по ту сторону границы. Ирредентистские волнения здесь вспыхивали хоть и без большой крови, но часто — в 1924 году (на волне прихода в Туркменистан социализма), в 1979-82 (тут расскажу отдельно), в 1991 (на волне обретения Туркменистаном независимости) и даже в 2014-16 годах, на этот раз без внешних поводов. В последних двух случаях эти волнения имели ещё и антишиитский уклон, но общим свойством всех туркменских мятежей было то, что их не поддерживали из-за Атрека, и разве что их лидерам СССР давал уйти. Ныне здесь по ощущениям — спокойно, и всё же видно, что туркмены держатся особняком.
 

А посреди города торчит натурально ракета, построенная чуть более тысячи лет назад. Нет, я не верю в происки высоких рас — просто зодчий понимал, что именно такой формы предмет сможет покинуть грешную землю.
 

Башня Кавуса стоит в геометрическом центре города, в окружении парка, на 20-метровом холме, над которым возвышается ещё на 55 метров при 17 метрах диаметра. Иными словами — она действительно огромна и видна издалека:
 

И потрясающе долговечна — вот такой башню застали первопроходцы иранской целины в 1920-е годы:
 

Кей-Кавус — это мифический царь древнего Ирана, покоривший зловещий Туран. Вернее, покоряли тёмную сторону мира пехлеваны (богатыри), а он был для них тем же Красным Солнышком, что князь Владимир в русских былинах. И легко поверить, что это его наследие, но нет: башня построена в 1006 году как мавзолей Шамса аль-Маали ибн Кабуса ибн Вушмагира, четвёртого эмира Горгана из дейлемитской династии Зияридов, правившей здесь в 927-1080 годах под покровительством то соседей Баванд, то сородичей Буидов из Багдада, то таджиков Саманид из Бухары, то афганский тюрок Газневидов. Даже по меркам тех жестоких времён и краёв, Зияриды славились жестокостью, от которой порой плохело их собственным вельможам. Так по крайней мере историки объясняли, за что именно приближённые в 1012 году убили Кавуса. Мавзолей для себя он начал строить загодя, и хотя формально тогдашний Табаристан был обращён в ислам тотально и крепко, судя по всему был Кавус, знаток искусств и истории, кем-то вроде криптозороастрийца. Или просто зороастрийские традиции впитались в иранскую ментальность так плотно, что проявлялись тут и там и через полтысячи лет после обращения в Ислам — например, в Таджикистане я как-то показывал деревянный (!) мавзолей 10 века с типично зороастрийским узорами резьбы. Но тут — не мотивы искусства, а целый канон: мавзолей представляет собой полую башню с единственным потолочным окном, свет из которого по определённым датам падал на хрустальный гроб Кавуса, одиноко подвешенный под куполом на высоте 45 метров:
 

Вот оно, это оконце:
 

Мы же зайдём в дверь. Надписи на зороастрийском мавзолее славят не столько Аллаха, сколько раба Его: «Во имя Бога всемилостивого, всемилосердного. Это — высокий замок, принадлежащий эмиру, солнцу высоких качеств, эмиру, сына эмира, Кабуса, сыну Вушмгира: он велел построить его при своей жизни в 397 г. по лунному летосчислению и в 375 г. по солнечному летосчислению» — в данном случае имеются в виду общемусульманский и персидский календари, отличающиеся длиной года, но отсчёт ведущие от одной точки переселения Пророка из Мекки в Медину в «нашем» 622 году.
 

Кладка башни уходит ещё как минимум на 10 метров вглубь кургана. На первый взгляд внутри лишь маленькая комнатка:
 

Но посмотрев наверх — теряешь дар речи: «Халед-Наби на всё на это — и в небо по трубе!». Диаметр этой трубы — 10 метров:
 

А под внешним острым куполом скрыт сферический внутренний, и в нём едва заметно светит оконце. Хрустальный гроб, по словам хронистов, висел здесь ещё в 16 веке, или по крайней мере жива была память о нём. Пожалуй, более впечатляющую гробницу себе построил в мировой истории разве что Цин Шихуанди, чей золотой саркофаг плавал в озере ртути…
 

В исламском зодчестве Башня Кавуса появляется буквально из ниоткуда, и хотя «потомков» она оставила много, масштаб и сложность их шли только на убыль — следующая башня Радкана, построенная в 1016 году для Абу Джафара Мохаммада бин Вандаряна из династии Бавандид (тоже в Голестане) высотой всего 35 метров и пропорций куда как менее изящных. Дальнейшие постройки были и того меньше — как например уже нам знакомые три мавзолея в Сари. Сам купол Кавусовой башни напоминает армянские храмы, да и общее качество работы намекает на армян — в те времена лучших строителей мира. Вот только строить армяне предпочитали не из кирпича, а из камня, так что натурально есть соблазн заподозрить инопланетян. От Башни Кавуса подобные мавзолеи распространялись в две стороны, но только сельджуки на западе взяли в основном общую форму, а Хорезм на севере позаиствовал острые шатровые купола для приземистых среднеазиатских мавзолеев с их огромными арками. Из разгромленного монголами Хорезма, однако, это зодество попало в Золотую Орду (образец), а из Орды, по одной из гипотез — на Русь, где и живёт по сей день в камне и в дереве. Шатровые храмы же не могли не видеть с детства такие личности, как Константин Циолковский или Сергей Королёв, а научные прорывы 19-20 столетий позволили выводить за пределы грешной Земли не только душу человека, но даже и тело в скафандре. Описав причудливую кривую, наследство Кавуса вернулось в Среднюю Азию — на Байконур, откуда прямой путь к фаравахару...
 

Самое ёмкое слово для Башни Кавуса — абсолютность:
 

Длинная улица километров через 5 упрётся в городище — судя по всему, как и многие глиняные городища Средней Азии, огромное и зрелищное. Там стоял древний Горган, а башня Кавуса венчала его кладбище. В доме напротив же стоит группка туркменских юрт с их плоскими куполами и камышовыми циновками поверх войлока:
 

Несмотря на близость Хорезма (туркмены даже в Хиве были основной военной силой), в Мазендеран практически не проникла деревянная резьба. Вот всё, что я тут обнаружил:
 

Здание за юртами, однако, ни что иное, как музей туркменского ковра. Собственно, в Голестане встречаются две Ковровые Сверхдержавы — Персия и Туркмения. Персидские ковры, к коим принадлежат и азербайджанские — бренд мирового уровня, но изобрели ковёр судя по всему именно в каракумских песках — поскольку именно ковром было удобнее всего утеплять и украшать переносное жилище кочевника. Древнейший в мире сохранившийся ковёр из Пазырыкского кургана на Алтае был изготовлен 2500 лет назад где-то между Туркменией и Арменией, а в одном из туркменских могильников советские археологи нашли инструменты ковродела возрастом в 3500 лет. Инструменты, вместе с ингредиентами природных красителей, встречают и в музее, который открыла мне, минут 10 поискав ключи, молодая, очень обаятельная и отлично говорившая по-английски туркменка:
 

Музей совсем небольшой, буквально пара десятков ковров от 19 века до наших дней, а в основном сделанных в 1920-60-е годы. Печать времени, впрочем, никак не ощущается, а строгие, выверенные, геометричные туркменские орнаменты ни за что не спутать с витиеватой, мудрёной и криволинейной экспрессией персидских ковров:
 

 

 

 

Ковровыми лавками в Иране никого не удивишь — их тут в любом крупном городе (из виденных — кроме Решта) немеряно, и Гумбади-Кавус ничем принципиально не отличается от Горгана или Сари. Но всё же… вот целая гирлянда ковров на заборе:
 

До Халед-Наби путь предстоял неблизкий, по прямой 70 километров в одну сторону, а со всеми круголями может и сотня. И вот попробуйте угадать (ответ в конце поста), за какую сумму я туда поехал!
 

Горган-река, по-среднеазиатски широкая и мелкая, обводит северные окраины Гумбади-Кавуса, но этим путём мы возвращались. За рекой (кадр снят в другом месте) виден Искандеров вал, который строили, впрочем, не потомки Александра Македоскного, а следующие хозяева Персии — парфяне. Гиркания тогда была частью Турана, но одно из парфянских племён, впоследствии ставших Великих домами Парфии, происходило отсюда. И вот в 3-4 веках парфяне и сменившие их Сасаниды возвели вдоль Горган-реки 194-километровую стену о 40 фортах и 30 тысячах солдат гарнизона. Теперь Искандеров вал среди полей похож на Большую Засечную черту России, и в общем идентичен ей по сути — там северная граница Великой Степи, а тут — южная…
 

Но «туда» мы ехали в основном к югу от этой границы, по полям иранской поднятой целины:
 

Где комбайны паркуются у домов:
 

И составляют немалую часть трафика:
 

Собственно, агромеханизация была одним из краеугольных камней Белой революции, и надо заметить, она удалась — ни разу за всю поездку по Ирану я не видел гужевого транспорта или плуга. Но центром сельскохозяйственных реформ был именно Голестан — само название этой выделенной в 1997 году провинции не случайно значит «Цветущий край». В теории здешнее крестьянство в 1970-х годах было самым богатым в Иране, а на практике целинный проект в стране третьего мира обернулся появлением гигантских латифундий, которыми владели приближённые шаха и сам шах. После Исламской революции они бежали, а в подбрюшье СССР без всякого его участия начал воплощаться лозунг «земля — крестьянам»: власть здесь в 1979 году взяла в своих руки Центральная организация крестьянских советов, объединившая около 40 туркменских деревень. Их поддерживали курды из Демократической партии Курдистана и фидаи (повстанцы-революционеры)… но лишь до тех пор, пока земельный вопрос не перешёл в религиозно-этническую плоскость. СССР не прислал комиссаров, поэтому за идеологию ЦОКСа отвечали суннитские муллы, совсем недовольные победой шиитских аятолл в Тегеране. Туркмены требовали статус автономии с центром в Гумбади-Кавусе, и хотя до полноценной войны дело не дошло, правительственные войска силой подавляли сопротивление ЦОКСа до 1982 года.
 

И в общем облик здешних городков какой-то чуть более советский, а от исписанных автобусных остановок на сельских дорогах и вовсе веет чем-то не в меру родным.
 

Но вот за Гурган-рекой пейзаж начинает меняться:
 

Словно мерцают, сменяя друг друга, поля Голестана…
 

… и бедленды Туркменсахры:
 

Пожалуй, самая красивая степь, которую я только видел, а одинокая сопка посреди её складок — это и есть наша цель:
 

Само собой, тут уже в Конституционную революцию было неспокойно — хотя туркмены яростно сопротивлялись «белым волкам» во время покорения Туркестана, к началу ХХ века всё же было ясно, что завоёванные белым царём кочевники живут гораздо достойнее своих соплеменников под властью шаха. В 1909 году Россия ввела сюда войска — на 2 года раньше, чем в остальную Персию, и явно с расчётом остаться в Туркменсахре всерьёз и надолго, превратив её в какой-нибудь Горганский уезд Закаспийской области. В 1912-14 году здесь было основано 13 русских сёл (жаль, я не знаю их названий), да и туркмены из-за Атрека активно возвращались на дедовские зимние кочевья. В 1917 году Временное правительство объявило о создании Туркменской автономной области — формально ещё в Персии, но уже под русским управлением. Всё это замышлялось как подобие «маленькой победоносной» войны для Керенского, так что и увенчайся проект успехом — называлась бы деревенька на фото Керенское или Милюковка. Но маленькую победносную войну затмила проигранная большая, и провозглашённый проект вскоре забыли — по-видимому, навсегда. В 1920-х годах в этих складках местности прятались уже басмачи из отрядов Энвера-паши — турецкоподданного, одного из организаторов геноцида армян, в Гражданскую войну пытавшегося поджечь Туркестан идеями пантюркизма. Воевал он, что интересно, в основном на другом конце Средней Азии — в нынешнем Тажикистане. Ну а в 1924 году Туркменсахру охватило крупнейшее уже антииранское восстание туркмен, которое однако Советский Союз, с таким трудом окончивший Гражданскую войну, поддержать не решился, и разве что беженцев принял у себя.
 

Теперь в этих складках местности — колоритнейшего вида деревни, облик которой заставил меня вспомнить Афганистан по ту сторону Пянджа. В одной из деревень нам наперерез бежала с холма девочка лет 10 и отчаянно махала рукой — наверное, ловила попутку, возвращаясь из школы. И я хотел притормозить, да слова подбирал слишком долго…
 

Одинокая сопка же становилась ближе, и сквозь складки степи порой мелькали венчающие её мавзолеи:
 

Почти что по спирали мы заехали наверх, и за вершиной игры обнаружилась парковка с чередой лавок:
 

Долговязый водитель даже не стал назначать мне время возвращения — в лавках сидели его друзья, а уехать, не заплатив, мне явно было не на чем:
 

Одинокая гора, окружённая похожим на штормовое море бедлендом, у кочевников просто не могла не стать святыней, так что не стоит удивляться, что на вершине её стоят в ряд три мавзолея. Имён тех, кто покоится в них, я не знаю, да и к тому же слышал, что персы и тюрки называют их по-разному. Я слишком хорошо знаю Среднюю Азию, чтобы придавать значение конкретным именам и легендам: скорее всего эти места до мусульман чтили зороастрийцы, до зороастрийцев — язычники, а до язычников и вовсе первобытные люди, высматривавшие отсюда антилоп. Сам Халед-Наби считается христианским пророком, пришедшим в 6 веке из Йемена возвестить скорый приход Мухаммеда — как те 4 еврея из казвинской мечети, в конце прошлой эры возвещавшие о приходе Христа.
 

Гора не только высока, но и весьма мудрёна:
 

С мавзолеями соседствует мегалит:
 

Трава кишит мелкой живностью, включая не попавших в кадр, и возможно ядовитых змей:
 

А с горы открывается один из красивейших видов, которые мне только случалось наблюдать:
 

Лишь на фотографиях, снятых ультразумом, я смог различить сёла в складках бедлендов — может быть, из тех 13 основанных русскими поселенцами:
 

Но Туркмению вряд ли видать — до границы отсюда порядка 30 километров. Более вероятно, что я видел её с другой стороны — с «башни молчания» Чильпык в степи Хорезма:
 

Badland — он «bad» только с точки зрения земледелия. Для скотоводства же всё это прекрасные луга с изумрудной травой на склонах:
 

А вот расщелина в земле наводит на странные мысли в связи с тем, что мы увидим дальше:
 

Обустроенная тропа ведёт от парковки и мавзолеев по южной стороне сопки, с которой не открывается столь феерических видов:
 

Впереди — очень странное кладбище:
 

Первая же стела которого как бы говорила, что я пришёл по известному адресу:
 

Да, некрополь Халед-Наби — это лес каменных причиндалов метрах до трёх длиной:
 

Ну, по крайней мере наука утверждает, что это половые органы, и любой перс знает, что здесь его ждёт «кир» («царя царей» на самом деле звали Куруш, а «кир» — это слово из трёх букв на фарси). Я, впрочем, позволю себе усомниться в этой гипотезе — зачем бы на половых органах были кольца?!
 

Из земли торчат ещё и «сердечки». Может быть, это «кос», то есть женские половые органы, а вернее — их внутренняя часть:
 

А в общем не берусь это всё интерпретировать. Обратите внимание на цвет земли — такой белый грунт в Мазендеране считался священным, и ближе к Бендер-Туркмену в горах есть другой знаменитый некрополь Сефид-Чах (Белое кладбище). Известно, что древнейшим останкам Халед-Наби около 1400 лет, а стелы в основном средневековые, и покоятся под ними туркмены. Известно и то, что в самом Туркменистане, как и где-либо в Средней Азии, подобных некрополей нет:
 

Вид с кладбища на вершину сопки:
 

Туристы из других останов же, заходя в Халед-Наби, сами ржут ахалтекинскими скакунами, и в речи их частенько мелькает слово «кир». Генитальные слова на фарси в своё время сыграли злую шутку с «Росатомом», которому пришлось экстренно отзывать из командировки в Бушер сотрудника Киракосова.
 

А в общем хорошо тут, в этой самой красивой степи, что я видел. Теперь найти бы ключ от Туркменистана… Сторож некрополя на входе продал мне билет за какую-то символическую сумму, а на выходе — напоил чаем. Долговязый шофёр отвёз меня туда, где подобрал, и за 5-часовой вояж на добрых 200 километров в обе стороны взял с меня 1 300 000 риалов — по-нашему говоря, 600 рублей, что дешевле рейсового автобуса во многих регионах. По пути на автостанцию меня пару раз вылавливали желающие пообщаться туркмены, поили чаем, и объясняли, что уважают Россию и Путина. В савари до Горгана рядом сидела женщина в чадре, на любое движение косившаяся в мою сторону. Я старался её не смущать, но в какой-то момент мы разговорились — и вот «закрепощённая женщина востока» свободно общалась со мной на отличном английском, а была ехавшей с работы преподавательницей вуза.
В Москве ко мне в гости приезжали две девушки из Ирана, туристки Шейда и Рожан, изучавшие физику в тегеранском Технологическом университете имени Амира-Кебира и в зное персидского лета своей первой заграницей выбравшие Москву и Петербург. Красивые, ухоженные, звонкоголосые и безупречно владеющие английским, у меня они, впрочем, быстро заскучали и предпочли переселиться в хостел.
Я планировал осенью снова отправиться в Иран между Арменией и Восточной Турцией, и по теме Русской Персии проехать Джульфа-Тебризскую железную дорогу, поискать следы отечества в Тебризе, проведать остатки духовной миссии в Урмии, ну и в Тегеране кое-что добить. Однако в первую очередь на второй раз меня интересовали Древности — закоулки Йезда, мечети, дворцы и армянские храмы Исфахана, руины и гробницы Персиполиса, эламский зиккурат вблизи библейских Суз, португальский форт на тропическом острове Ормуз…
Но мне отказали в визе, хотя я подавался на неё точно так же, как и в прошлый раз. В качестве причины отказа я получил предложение «обратитесь к туроператору»… и понял, что не так-то сильно этого хочу. Русскую Персию я увидел, Классичекий Иран сам не открыл мне двери, да и заводить с ним такой же роман, как с любой из постсоветских стран — это проект лет на 10-15.
Так что пока с Ираном всё.
 
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх